NIRVANA (НИРВАНА) - биография и история группы (начало ) 1ч.
В 1990 году ни один из рок-альбомов в Соединенных Штатах не вышел на первое место, что дало повод специалистам заговорить о конце эры рока. Музыкальная аудитория была к этому времени тщательно классифицирована руководителями радиопрограмм в соответствии с демографическими данными, и казалось маловероятным, что рок-фэны смогут объединиться вокруг какого-нибудь одного диска в достаточно большом количестве, чтобы вывести его на первые места в чартах.
Дегенерация рока в выхолощенный и рафинированный мнимый бунт привела к тому, что его место заняли такие жанры, как кантри и рэп, непосредственно обращавшиеся к настроениям и заботам масс. И хотя в 1991 году на первое место вышли несколько рок-альбомов, лишь Nevermind объединил аудиторию, которая до этого никогда не была единой - десяти-двадцатилетних.
Устав от набивших оскомину ветеранов вроде GENESIS и Эрика Клэптона или искусственных созданий вроде Полы Абдул и MILLI VANILLI, тинэйджеры нуждались в собственной музыке. Такой, которая бы выражала то, что они чувствуют. Они уже догадывались, что стали первым поколением в истории Америки, лишенным надежды на лучшую жизнь в сравнении с жизнью своих родителей, поколением, первые сексуальные опыты которого были омрачены угрозой СПИДа, а детство прошло в страхе перед призраком ядерной войны.
Они не чувствовали в себе сил, чтобы бороться с враждебным окружением и вынести атмосферу сексуального и культурного подавления, насаждаемого режимами Рейгана и Буша. Перед лицом всего этого они ощущали себя беспомощными и безгласными.
В 80-е годы многие музыканты выражали недовольство политической и социальной несправедливостью, однако большинство из них, такие как Дон Хенли, Брюс Спрингстин и Стинг, являлись представителями старшего поколения. И многие фэны видели в этом протесте то, чем он в сущности и являлся, - лицемерную саморекламу.
Реакция же Курта Кобейна на трудные времена была самой что ни на есть непосредственной и гораздо более искренней. Он кричал. Однако было бы ошибкой видеть в Курте Кобейне выразителя чаяний поколения, каким был, например. Боб Дилан. Курт Кобейн не дает никаких ответов и даже практически не ставит вопросов. Он издает крик боли, упивается негативным экстазом. И если таковы в наши дни проявления подросткового духа, значит, ничего с этим не поделаешь.
Возможно, в песнях НИРВАНЫ много отчуждения и апатии, однако эти отчуждение и апатия относятся к вещам, которые не так уж и много значат. С другой стороны, группа достаточно эмоционально высказывалась о феминизме, расизме, цензуре, и особенно о гомофобии. И любые упреки в пассивности рассыпались в прах под напором потрясающей энергии, исходящей от музыки НИРВАНЫ. Это была действительно страстная музыка, лишенная всякого притворства. Погружение в НИРВАНУ давало силу лишенному ее поколению.
Начало
Расположенный в штате Вашингтон городок Абердин с населением в 16 тысяч жителей лежит в ста с лишним милях юго-западнее Сиэтла. Это довольно дождливое место, постоянно окутанное сумрачным туманом. Ближайшее шоссе расположено далеко, поэтому сюда редко кто-либо приезжает и здесь практически ничего не происходит. Искусство и культура отданы на откуп чванливым типам из Сиэтла. Среди <интересных развлечений>, перечисленных в брошюре, изданной Торговой Палатой округа Грейс Харбор, здесь указаны кегельбан, соревнования по скоростному пилению и центры видеоигр.
Вся жизнь Абердина сосредоточена вокруг лесозаготовки и деревообрабатывающего предприятия. Вернее, таккогда-то было. Деловая активность постепенно угасала, превратив Абердин в город-призрак. Уровень самоубийств в округе сейчас один из наиболее высоких в стране, равно как уровень наркомании и алкоголизма. Пожалуй, процветает здесь лишь индустрия производства марихуаны и психоделических грибов, которые разводятся жителями с целью пополнения своих скудных доходов.
Впрочем, тридцать лет назад, в разгар эры хиппи этот заброшенный уголок был как раз одним из немногих, не затронутых психоделической революцией. Дела в лесозаготовительной промышленности кое-как шли, не давая людям впасть в окончательное отчаяние, но и не оставляя особенно радужных надежд на будущее.
Ощущение своей постоянной зависимости от положения на финансовом рынке проявлялось у жителей Абердина в склонности к насилию и депрессии. Стрельба в городе была вещью вполне привычной, причем часто оружие поворачивалось в собственную сторону. Свободное от стрельбы время абердинцы делили поровну между выпивкой и занятиями спортом.
Таково было место, где 20 февраля 1967 года в семье домохозяйки Венди Кобейн и ее мужа Дональда, работавшего механиком на станции технического обслуживания, родился будущий лидер НИРВАНЫ Курт Кобейн. Его предки по материнской линии происходили из Германии, а по отцовской - из Ирландии, причем фамилия Cobain являлась искажением ирландского имени Coburn.
<Моя мама всегда была очень нежна ко мне, - вспоминал Курт. - Она всегда целовала меня, когда уходила. Это было просто здорово. Позже я был очень удивлен, узнав, что во многих семьях не принято так поступать. Это было блаженное время>.
Несмотря на скромный достаток семьи раннее детство Курта было вполне счастливым. Он был особенно привязан к матери, которая тоже души не чаяла в сыне. Их эмоциональную близость не нарушило даже появление на свет три года спустя после рождения Курта его сестренки Ким.
Блестящие способности Курта начали проявляться уже в самом раннем возрасте. Его интерес к музыке впервые прорезался, когда ему было всего два года, что не было удивительным, поскольку материнская часть его родни имела к музыке самое непосредственное отношение: дядя Чак играл в рок-группе, сестра Венди, тетя Мэри, хорошо играла на гитаре, и вообще все в их семье отличались каким-либо музыкальным талантом. На Рождество они устраивали замечательные веселые представления с песнями и остроумными пародиями.
Тетя Мэри стала снабжать Курта пластинками THE BEATLES и THE MONKEES, когда ему было около семи. Она часто приглашала Курта к себе домой, где проходили ее репетиции, так как в течение нескольких лет тетя Мэри играла в кантри-группах в различных барах, расположенных в окрестностях Абердина. Она даже пыталась научить его играть на гитаре, однако ничего не получилось из-за отсутствия у Курта терпения.
На самом деле, его было практически невозможно заставить посидеть спокойно хотя бы одно мгновение. Такое состояние было классифицировано врачами как гиперактивность, и Курт, подобно многим детям своего поколения, проходил курс лечения риталином, благодаря которому его нельзя было уложить в постель до четырех часов утра.
С другой стороны, от снотворных он засыпал в школе. Наконец, решено было исключить из рациона сахар, и это помогло. Однако даже лишение сладкого не могло поколебать ощущения счастья и энтузиазм, присущие Курту в то время.
<Я был невероятно счастливым ребенком, - вспоминал Курт. - Я все время кричал и пел. Просто не мог вовремя остановиться. Иногда другие ребята били меня за то, что я не знал меры в играх. Я относился к играм очень серьезно. Я был по настоящему счастлив>.
Будучи первым ребенком в своем поколении, Курт имел в своем распоряжении семь дядей и тетей по материнской линии, споривших из-за того, кому сегодня сидеть с ребенком. Привыкнув быть центром внимания, он частенько устраивал представления для всех желающих. Когда в возрасте семи лет все та же тетя Мэри подарила ему большой барабан, Курт быстро нацепил его на себя и принялся разгуливать по окрестностям, ударяя в барабан и громко распевая битловские и .
Курту не нравилось, когда мужчины заглядывались на Венди, весьма привлекательную блондину с прекрасными голубыми глазами. Его отца, кажется, это мало волновало, зато Курт был очень ревнив и часто сердился по этому поводу. <Мама, этот мужчина все время смотрит на тебя!> - указывал он Венди.
Однажды он даже обругал полицейского, откровенно пялившегося на Венди. Интересная особенность - уже в возрасте трех лет Курт не любил полицейских. Стоило ему заметить одного из них, как он принимался петь песенку примерно такого содержания:
У копов клопы, у копов клопы' Копы идут'. Они тебя убьют'
Еще через пару лет он уже кидал в полицейские машины набитые камнями банки из-под пепси и кока-колы. Приблизительно в этом же возрасте Курт научился особым образом вытягивать свой средний палец. Сидя на заднем сиденье машины, он делал красноречивый жест в направлении всех проходящих в это время по улице.
Когда Курт учился во втором классе, всем стало очевидно, что он хорошо рисует, однако он сам не видел в своих рисунках ничего выдающегося. Однажды, под праздник Хэллоуин, Курт вернулся домой с экземпляром школьной газеты. В ней на первой полосе был помещен его рисунок, хотя обычно подобной чести удостаивались по крайней мере пятиклассники.
Но Курт все равно был очень рассержен, так как полагал, что его рисунок не так уж хорош. <Его отношение к взрослым изменилось из-за этого, - вспоминала Венди. - Все говорили ему, как им нравится его творчество, а он постоянно был им неудовлетворен>.
В третьем классе Курт уже хотел быть рок-звездой и вовсю <наигрывал> на своей маленькой пластмассовой гитаре под музыку THE BEATLES. Правда, через некоторое время он уже мечтал стать каскадером. Однажды он собрал все матрасы и подушки и принялся прыгать на них с крыши дома, в другой раз учудил кое-что похлеще: примотал к груди металлическую пластину, вставил в нее несколько петард и поджег.
Иногда Курт заходил к дяде Чаку, брату Венди, который играл в группе. Тот оборудовал у себя в подвале целую студию. Чак давал Курту микрофон и ставил какую-нибудь запись. У Венди сохранилась кассета с записью Курта, когда ему было четыре года. Там он поет, а когда, как ему кажется, никто не слышит, говорит в микрофон неприличные слова вроде <кака>.
Однажды родители подарили Курту маленькую ударную установку, называвшуюся <Микки Маус>. <Я сделала это, потому что сама хотела быть ударником, - рассказывала Венди. - Но моя мать считала, что стучать на барабанах не женское занятие и не позволяла мне играть>. Курта не надо было долго упрашивать сесть за установку, поскольку, едва только научившись держать предметы в руках, он уже вовсю стучал по мискам и кастрюлям. Он упражнялся на своем <Микки Маусе> каждый день после школы, пока окончательно не разбил его.
Происходя из не очень богатой семьи, Венди в совершенстве научилась у своей матери искусству выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Она внимательно следила за тем, чтобы ее дети были красиво и опрятно одеты. Каждое утро она тщательно причесывала Курта, следила за тем, чтобы он чистил зубы, и одевала его в самую лучшую одежду, которую только могла достать. Она даже заставляла его надевать свитер, от которого у Курта была аллергия, только потому, что он на нем хорошо сидел. <Оба моих ребенка были одеты, наверное, лучше всех детей в городе, - вспоминала Венди. - Я следила за этим>.
Она также не позволяла своим детям водиться с оборванцами из неблагополучных семей. Позднее Курт вспоминал, что именно эти последние, как он потом понял, были <клевее, чем дети высшего класса, более земные, более грязные>.
Курт начал брать уроки игры на ударных в третьем классе. <Сколько я себя помню ребенком, - рассказывал он, - мне всегда хотелось быть Ринго Старром. Но мне также хотелось быть и Джоном Ленноном, только играющим на ударных>. Курт играл в школьной группе, однако так и не научился читать ноты - он ждал, пока сидящий перед ним мальчик выучит песню, а потом просто копировал то, что тот делал.
Возможно, мысль о том, что ее сын является проблемным ребенком, впервые пришла в голову Венди в 1974 году, когда он попросил подарить ему на Рождество ружье стоимостью пять долларов, заявив, что ничего другого ему не надо. Впрочем, тогда все дело кончилось просто неприятным разговором.
Курт утверждал, что в детстве одинаково хорошо владел обеими руками, однако отец побуждал его больше использовать правую, опасаясь, что сын вырастет левшой. Так оно и случилось.
Уже с детства Курта стали одолевать самые разнообразные недуги. Помимо гиперактивности, он страдал хроническим бронхитом. В восьмом классе у него также было выявлено небольшое искривление позвоночника, которое впоследствии усилилось из-за веса гитары. Курт утверждал, что проблема исправилась бы сама собой, если бы он был правшой.
Безмятежному детскому счастью Курта пришел конец в 1975 году, когда родители развелись. Венди утверждала, что решила развестись, поскольку Дон очень редко бывал дома, предпочитая проводить время за игрой в бейсбол и баскетбол, судя матчи или тренируя новичков. К тому же, она вообще сомневалась, любила ли она его когда-нибудь.
Дон противился разводу, однако оба потом признавались, что использовали детей в войне между собой. Так или иначе, но с этого времени Курт совершенно изменился. <Он стал угрюмым, - вспоминает Венди, - злым и насмешливым>. На стене своей комнаты он написал: <Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама ненавидит папу, здесь есть отчего загрустить>. Внизу он нарисовал мозг, над которым располагался большой знак вопроса. Этот рисунок сохранился до сих пор, так же как и логотипы LED ZEPPELIN и IRON MAIDEN.
Судьба Курта повторяет здесь судьбу множества его сверстников. К середине 70-х годов уровень разводов резко взлетел вверх, увеличившись вдвое за десятилетие. Детям из распавшихся семей предстояло пережить не мировую войну и не экономическую депрессию. У них просто не было семьи. Соответственно, каждый боролся в одиночку.
Курт говорил, что тогда из его жизни словно бы ушел свет, который он с тех пор никак не мог обрести. <Я помню. что внезапно стал другим человеком, не заслуживающим ничего хорошего. Я чувствовал, что не могу больше нормально общаться с другими ребятами, потому что у них были родители, а у меня нет>. И он продолжает: <Я был зол на своих родителей, что они не смогли разобраться со своими проблемами. Все свое детство после их развода я как бы стыдился своих родителей>.
Однако отчуждение Курта от родителей, и более всего от отца, началось еще до развода. <У меня не было ничего общего особенно с отцом, - вспоминал Курт. - Он хотел, чтобы я занимался спортом, а я не любил спорт, мне нравилось искусство, а он его ни во что не ставил, поэтому мне все время было стыдно. Я вообще не мог понять, как я мог родиться у таких родителей, потому что они были глухи к искусству, которое мне нравилось. Я любил музыку, а они нет. Подсознательно я, наверное, думал, что меня усыновили...>
Художественный талант и развитый интеллект Курта только усугубляли проблему. По его собственному признанию, до десяти лет он не ощущал своего отличия от других детей. Однако постепенно он понял, что его увлечение рисованием и музыкой делало его непохожим на других, а к двенадцати годам подобная уверенность переросла в полное отчуждение от сверстников.
Убедив себя, что никогда не найдет никого похожего на себя, он просто перестал заводить с кем-либо дружбу.
После развода родителей Курт около года жил со своей матерью, однако в итоге не поладил с ее новым другом, который, как потом признавалась сама Венди, <был несколько не в себе>, то есть, в действительности, страдал параноидной шизофренией. Так как ей было трудно контролировать Курта, Венди отослала его жить к отцу, который обитал в сборном трейлерном домике в Монтесано, неподалеку от Абердина.
Поначалу все шло довольно неплохо, однако вскоре Дон вторично женился, и его новая жена вместе со своими двумя детьми переехала к нему. Курт совершенно не сошелся с новой семьей, особенно со своей приемной матерью, которую всегда считал непревзойденной лгуньей.
В юности Дон крутился среди <качков>, однако так и не преуспел в спорте, возможно, из-за того, что был слишком мал для своего возраста. Его отец, дед Курта, возлагал на него большие надежды, которых тот не смог оправдать. Не исключено, что именно поэтому он так активно подталкивал Курта к занятиям спортом.
По его настоянию Курт стал заниматься борьбой, хотя ему были отвратительны не только изнурительные тренировки, но и общение с увлеченными спортом ребятами. Тем не менее Курт утверждал, что боролся он неплохо, главным образом потому, что на ковре он мог дать волю своему гневу. Однако в день, когда проходили крупные соревнования, Курт решился на бунт. Он и его противник вышли на ковери приняли борцовские стойки, а Дон переживал за сына, сидя на трибуне. <Я стоял, смотрел на отца и улыбался, ожидая свистка, - рассказывал Курт. - Я смотрел прямо на него, а потом я просто все бросил, сложил руки и позволил тому парню положить себя на лопатки. Надо было видеть выражение лица моего папаши. Он ушел посреди соревнований после того, как я повторил все это четыре раза подряд>. Дон утверждал, что не помнит такого эпизода, тем не менее Курт вспоминал, что после этого случая ему пришлось какое-то время жить у дяди с тетей.
Один раз отец взял Курта с собой на охоту, однако, когда они оказались в лесу, Курт отказался идти вместе со всеми и провел целый день в машине. Позднее Курт вспоминал, что тогда почувствовал, что <нельзя убивать животных, тем более в качестве развлечения>. <Я этого еще не осознавал и толком не понимал, - рассказывал он. - Я просто знал, что не хочу быть там, где убивают животных>.
Между тем Курт начал открывать для себя другую музыку, отличную от той, что играли THE BEATLES и THE MONK.EES.
Кто-то из друзей посоветовал Дону стать членом клуба филофонистов <Коламбия Хаус>. После этого ему стали ежемесячно приходить по почте диски таких групп, как AEROSMITH, LED ZEPPELIN, BLACK SABBATH и KISS. Впрочем, сам Дон не удосуживался их даже распечатывать, зато за него это с удовольствием делал Курт.
В конце концов Дон тоже не смог ужиться с сыном, и Курт начал курсировать между Монтесано и Абердином, живя попеременно то в семьях своих дядьев и теток, то у родителей отца.
